1. Имя. (полное, в скобках указать имеющиееся уменьшительные)
У него нет имени. Уже нет. То, которое он носил раньше, изгладилось из памяти.

2. Вид
Жертва научной любознательности

3. Пол и возраст
Мужеский. Что же до возраста, то здесь трудно что-то сказать. Сам он его не помнит, да и имеют ли в его случае значение прожитые годы?

4. Хищник или вегетарианец?
Хороший вопрос. Это неизвестно. С виду зубы адаптированы для растительной пищи, но чёрт его знает, что он способен схарчить в силу специфической анатомии...

5. Внешность (допустимо вставить аватару прямо в анкету)
Представьте себе серебристо-вороного пегаса – чёрная шкура, белая грива, хвост и перья – тонконогого, с чуть прищуренными голубыми глазами. Белоснежная грива коротко выстрижена и стоит торчком, только длинная чёлка спадает на глаза. Хвост заканчивается на высоте скакательных суставов. Огромные белоснежные крылья так сильны, что без труда поднимают своего владельца в воздух прямо с места, ловя даже самый слабый воздушный поток. Да, он кажется пегасом, пусть и весьма редкой масти. Даже подкованные на шипы копыта не смущают зрителя. Но пегас ли он? Попробуйте с ним заговорить.

6. Характер. (идеальных существ не бывает, не забывайте о недостатках. Не менее 5-ти строк!)
На вопрос «кто ты?», вроде бы обычный, он отвечает неохотно. С виду – не слишком доброжелательный, ушедший в себя тип. Перед посторонними он раскрывается неохотно, и только в тёплой компании друзей, которые у него да недавнего времени были, он «оттаивает», становится весёлым, живым, рассказывает интересные истории. В душе – чуткая, ранимая натура, скрытая маской холодности и отрешенности. Интроверт, что с него взять. Он не любит подчиняться, не терпит малейшего поползновения на свою свободу или свободу других. Справедливость для него стоит на первом месте в отношении всего сущего, и на какую-то несправедливость по отношению к себе или окружающим он реагирует болезненно и непредсказуемо. Он знает, что не способен идти напролом, его оружие – спокойная и последовательная аргументация, однако для посторонних он – несгибаемый борец за то, что подразумевает под справедливостью. Это разумение вполне может расходиться с мнением других, однако его то не волнует – он никогда не задумывается, что о нём подумают посторонние.

7. Биография. (не менее 10-ти строк)
От его памяти со времён свершившейся катастрофы остались только жалкие обрывки, едва позволяющие воссоздать картину жизни. Местами – сплошные белые пятна. Он не помнит даже своего подлинного имени, а то, которое он носит сейчас, взято с потолка.

...Он лежит на берегу ручья, весело журчащего посреди огромного луга. Всё тело страшно болит от падения с большой высоты. Кажется, сломано правое крыло. Мир плывёт перед глазами по мере того, как сознание возвращается к действительности. Он не помнит, как его зовут и что случилось. Постепенно в сознании формируется воспоминание о чём-то ужасном, о каком-то страшном ударе, после которого остаётся лишь жалеть, что сломано сейчас крыло, а не шея...

...Он мчится по скале, по холодном граниту, и горное эхо повторяет отзвук каждого отчаянного шага. Шипастые подковы, кажется, раскалились докрасна. Нет, не может быть, никогда, я не хочу это выносить! – бьётся в голове мысль. Последние несколько шагов, и вот он – долгожданный край пропасти. До дна бесконечно далеко, там темно, в этот скальный разлом почти никогда не заглядывает солнце. Он делает огромный скачок и с наслаждением летит в эту пропасть, чувствуя, что вот сейчас, наконец, настанет освобождение от сознания ужасной действительности...

...Глаза у Шарлот чёрные, глубокие, как и положено пегасу. Смешно трогать губой её пегую шкурку – чёрные пятна нагрелись на солнце сильнее, чем белые. Сама Шарлот – весёлая трёхлетка, которая так и льнёт к нему уже недели три. Она здесь недавно – ещё малышка, какая ей работа, ей жить и радоваться жизни! Каждый день она бежит на эту лужайку, чтобы поиграть на зелёной траве. А он, привлечённый какой-то неведомой доселе силой, каждый день приходит составить ей компанию. Летом так приятно лежать на шелковистой траве, срывать метёлки трав и мечтать...

...Он чувствует, что сейчас должно произойти нечто ужасное, но всё равно идёт. Подходит, смотрит на экран. Размытое изображение в утомлённых страшным ожиданием глазах не сразу становится чётким. Он видит, видит, но не хочет верить, хочет считать, что это ложь, не хочет этого знать... Но голос сзади говорит спокойно и ясно:
- Вот видишь...

...Он долго ходит кругами вокруг башни-станции, загадывая, сказать или нет, на каждую встречную божью коровку. И всегда выходит, что надо сказать. Шарлот выходит из башни и сразу взмывает в воздух – размять крылья. Нарезав пару кругов, она опускается рядом, бросается к нему, смешно раздувая ноздри, трётся мордочкой о его шею.
- Шарлот, - тихо говорит он её на ушко, - я хочу сказать тебе что-то очень важное...
- Тогда пойдём на луг, - отвечает она. Странно сочетаются в неё взрослая серьёзность и детское безрассудство. – А ты всё скажешь мне по дороге.
Однако сказать сразу трудно. Они идут, синхронно переставляя ноги и срывая зубами метёлки трав на своём пути.
- Шарлот, что бы ты сказала тому, кто бы сделал тебе предложение? – спросил он.
Она останавливается, внимательно глядя ему в глаза. Конечно же, не нужно лишних слов. Она всё поняла.
- Ну, я бы поцеловала его...
Он подставляет морду почти вплотную к её мордашке: - Целуй!..

...Он поднимается по ступенькам – ненужный труд, когда можно взлететь на площадку. Но так лучше, когда надо собраться с мыслями. Чем ближе к заветной двери, тем медленней переставляются ноги. И всё же он толкает дверь... За дверью человек в белом лабораторном халате, накинутом на серый деловой костюм. Человек удивлённо поправляет очки.
- Ты уже пришёл? Так рано?
- Мне... Мне нужно посоветоваться с вами...
- Что-то случилось?
- Нет, вернее, да. Понимаете ли, я должен попросить у вас разрешения...
- Проси, но, надеюсь, ты не хочешь сделать ничего предосудительного?
- Мы с Шарлот хотим пожениться...

...- Да, это страшно, но это правда, - спокойно продолжает всё тот же голос. – Ты не пегас. Ты лишь создан искусственно как пегас. Жертва научного познания, модель для испытаний. Никто не ожидал, что ты окажешься разумным. Чистая случайность... Нет, постой, не пугайся! Это значит лишь, что вы с Шарлот не должны надеяться на потомство, дети у вас едва ли будут. Даже скорее всего – не будет. Тебя едва ли можно будет даже клонировать. Ты уникален в своём роде...
- Я – ошибка?
- Ты – самая большая наша удача...
- Но Шарлот... Каково ей будет узнать, что она любит робота?!
- Да стой же, ты не робот! Ты просто... Просто... не знаю, как это назвать, в науке не было других подобных прецедентов. Но ты – живой, из плоти и крови, а не кожа на железном каркасе! Не рассказывай Шарлот...
- Верно, расскажите ей сами!
Он оборачивается. Внутри всё пылает адским огнём.
- Каково...  Каково вам было бы жить с сознанием этой истины? Зная, что вы – ошибка науки и природы? Как бы вы свыклись с этой правдой? Что бы вы почувствовали, если бы вам сказали такое?!
- Мне этого никогда не понять, но ты же сильнее меня... Ты выдержишь!
- И не надейтесь!
Он стремглав бросается к выходу. Копыта на шипах чуть скользят по металлическому полу. Дверь захлопывается, было, однако что эта жалкая дверь для пегаса весом почти в восемь центнеров! Она сминается в гармошку.
- И передайте Шарлот, что я любил её больше этой искусственной жизни!..

...Он поднимается с земли. Больно... Но он может долго переносить боль, как и другие трудности. Особенности это искусственно созданного тела или особенности его социотипа? Да кто теперь разберёт... Он бредёт прочь, едва замечая, что находится не на дне ущелья, а где-то в совсем другом месте. Переломленное крыло тянется следом, приминая траву...

8. Необычные способности (если есть. Ничего не забудьте!)
Неплохо владеет телекинезом и мелкими фокусами вроде иллюзий огня, дающих свет, и искажению пространства. Телепортация с перекраиванием пространства вокруг себя для него также не представляет трудностей. Однако он прибегает к ним крайне редко, только в случае крайней необходимости.
Он легко складывает стихи, может быть, не слишком ладные, но достаточно выразительные. Это единственное, что сохранилось – прочие умения оказались похоронены вместе с пошлым, теперь горьким благодаря своему неведенью и счастью.

9. Есть ли еще персонажи?
Да, Мишель.

10. Связь с вами.
Курьерская почта

11. Статус
Factum et factum

Ой, Чижик, РЕСПЕКТИЩЕ! Какого Электроника создала! Браво! Принимается!

1. Имя. (полное, в скобках указать имеющиееся уменьшительные)
Аметароу (Ametarou), Амита, Мит, Тэр.

2. Вид
Ну, допустим, наполовину помесь лисы, волка и шакала, наполовину лесной дух.

3. Пол и возраст
Мужской, 7 лет.

4. Хищник или вегетарианец?
Всеядный. И траву есть, и мясо.

5. Внешность (допустимо вставить аватару прямо в анкету)
В обычном своем обличии он - высокий поджарый волк с длинным пушистым хвостом и совсем не волчьей рыжей гривой. Высоко поставленные большие лисьи уши все время настороженно покачиваются, прислушиваясь к окружающей обстановке, длинные мускулистые лапы, способные долгие часы нести своего хозяина туда, куда ему захочется, уверенно держат волка. Тощие серые бока, покрытые темными пятнами, вздымаются от тяжелого дыхания волка – болеет, бедняга. Хвост оканчивается темной кисточкой. Морда от носа до глаз покрыта густой огненно-рыжей шерстью, сами же глаза пронзительно желтого цвета. Вокруг них – темно-коричневые круги, двумя пятнами выделяющиеся на узкой морде.
Само по себе выражение морды внушает зриетлю довольно дружелюбное отношение к волку – есть в ней что-то такое, отчего хочется пообщаться с ним, дружески помочь ему, да и просто попытаться стать другом.
На губах вечная хитрая ухмылка. Длинные усы то и дело покачиваются от легких дуновений ветерка. Таинственный взгляд скользит по всему вокруг, тщательно изучая, запоминая мелкие детали и выискивая скрытые изъяны, которые, почему-то, жутко привлекают волка. Вот хлебом не корми, а дай поискать где-нибудь трещинку, скол, дырочку или пятнышко.
На шее у волка металлическая цепь от наручников. Небольшая часть цепи, оканчивающаяся кольцом браслета, свисает вниз, иногда звеня от неосторожных движений её владельца.
Когда же демон, а вернее - дух, становится доминирующей личностью внутри тела Амита, вокруг него появляется некое подобие серого облака тумана, глаза волка загораются странным золотистым огоньком и появляется огромный запас сил и выносливости.

6. Характер. (идеальных существ не бывает, не забывайте о недостатках. Не менее 5-ти строк!)
Характер у Амита детский. Ну очень детский. Он любит веселиться, играть, бегать напеегонки с тенью или ветром, если рядом нет друзей. Обожает лежать под солнцем на горячих камнях.
Ленив и игрив одновременно - странноватая смемь, не правда ли? Дружелюбен, общителен, несколько пуглив. Боится всяческой техники, вроде машин, с которыми у него связаны не очень приятные воспоминания. К своим собратьями, то  есть волкам, относится спокойно, но часто старается избежать контакта с ними. Особо сильно он недолюбливает белоснежных волков. К серебристым волчицам у него, кстати, повышенный интерес.

7. Биография. (не менее 10-ти строк)
На белом свете есть прекрасный лес, где всегда поют птицы, где скачут олени и лани, где по ночам воют стаи волков… Вековые ели, словно молчаливые стражи, хранят секреты того леса, скрывают всё, что внутри от любопытных глаз перелетных птиц и могучих драконов, живущих в горах неподалеку. Широкая полоса мелколесья на подходе отсеивала случайных путников – тот, у кого для похода в лес не было весомых причин, ощущал на себе тяжелые взгляды лесных стражей и уходил подобру-поздорову, словно бы чего-то опасаясь.
В тех краях почти не было людей – лишь маленькая полузаброшенная деревушка в паре километров на юг. Местные жители даже и не думали соваться в северный лес, да и зачем им это? Им хватало того небольшого заболоченного лесочка, что находился еще южнее, а север пугал их.
На деревенских собраниях старейшины (а их было трое) рассказывали страшные легенды о духах леса и о необычных животных, обитающих там, на пугающем севере. И гордые олени с массивными рогами, и волшебные птицы, своими песнями способные усыпить человека, и могучие змеи, рассказывающие путникам замысловатые истории и увлекающие несчастного слушателя за собой, в свою нору, и, конечно, прекрасные волки, чей вой разносится в лунные ночи по окрестностям за многие километры. Жители деревеньки с ужасом слушали страшные легенды, передаваемые из поколения в поколение, от отца к сыну. Но страх этот был не глупым чувством, овладевающим рассудком и телом – это был тот благоговейный страх, которым так гордятся верующие во что-либо люди.
Считая северный лес храмом божеств, деревенские людишки тем самым охраняли себя, поскольку вся цивилизация находилась еще северней таинственных просторов. Там были и пушки, и огнестрельное оружие, и солдаты, и якобы прирученный огонь. Военным долгое время не было дела до южных соседей – ну, подумаешь, мелкая деревушка, необразованные детишки, сельское хозяйство… А когда выяснилось, что в тех местах огромные залежи драгоценных камней, сразу же возник жгучий интерес ко всему этому. Тогда же и появился план вырубки леса, переселения неграмотных деревенских жителей, проложения железнодорожных путей и постройки города.
А лес и не знал об этом всем. В нем своим путем текла жизнь. Животные и духи леса лишь знали, что с юга опасности можно не ждать – там лишь добрые сельчане, которые в случае опасности даже могут помочь, и что северней – одна беда.
Лес, в целом, жил довольно-таки дружно. Волчья стая была всего одна, но зато под её лапами был весь лес. Олени, хоть и являлись потенциальной добычей волков, не сильно волновались по этому поводу: волк – хищник и одновременно лесной санитар, поэтому стоит ли бояться того, что больного собрата сожрали?
Духи, упомянутые выше, действительно существовали. Их было несколько, как, вобщем-то, и положено. Один был духом деревьев, другой – земли, третий – волчьим духом, и так далее. Каждый дух регулярно общался с кем-либо из своих подчиненных, обычно выбирая самого старшего, главного и умного.
Так было и в стае волков. Её прекрасный вожак, огромный белоснежный волк с чарующими небесно-голубыми глазами, регулярно уходил к строму ручейку, на берегах которого ему и являлся покровитель волков. Как он выглядит, знал только лишь белоснежный, имя которого было Невадо, что в переводе с испанского значит «покрытый снегом».
Аметароу помнил это как сейчас. Вот, мать, полуволчица-полулиса, хитро улыбнувшись, вновь заводила игру с отцом, поджарым черным волком с большими солнечно-желтыми глазами. Она, крутанув пушистым хвостом перед носом зазевавшегося волка, резко отскочила в сторону, пригибаясь к земле и готовясь сделать очередной прыжок. Черный же лишь склонил голову и ехидно ухмыльнулся, разворачиваясь и уходя в густые кусты, пахшие чем-то кисло-сладким.
Мит же в это время просто лежал на большом камне, согретым солнечными лучами, пробивающимися сквозь густую хвою вековых сосен, и катал маленькой щенячьей лапкой небольшой комочек мха, уже не такой ярко-зеленый, как раньше, но все такой же мягкий. Скучно.
Теплые солнечные лучики мягко скользили по еще короткой, но уже отчаянно рыжевшей на шее волчонка гриве, доставшейся ему от мамы, переходили на пушистый хвост, то и дело подметавший теплую поверхность камня.
На шорох в кустах Амита тут же отреагировал, моментально вскочив и навострив большие уши, от которых волчонок становился похожим на чебурашку. Еще немного пошелестев листьями, куст, мягким жестом раскрыв свои густые ветви, выпустил из своих объятий серебристого волчонка, радостно тявкнувшего и ринувшегося на растопыревшего уши Амиту.
- О! А я тебя везде искала! – повалив волчонка на бок, радостно пропела серебристая, которую звали Мизори. – А где ты вчера пропадал? На ручье не было, на опушке не было… Я убегалась тебя искать!
- Я на охоту ходил. – с важностью произнес рыжий чебурашка, перекатываясь и пытаясь подняться, предварительно спихнув с себя подругу. – Там так классно было! Ты даже не представляешь…
- Представляю. Меня сегодня папа утром учил. Рррр… - по-детски грозно зарычала Мизори и резво соскочила с Мита. – На белок так сложно охотиться…
- На белок? – переспросил рыжик, поднимаясь с земли и отряхиваясь.
- Угу. – с гордостью кивнула юная волчица. – Эх, жаль, что папе вновь пришлось пойти к старому ручью.
Недолго погрустив по этому поводу, серебристая опустила голову и печально вздохнула. Но недолго – понятие относительное, и Мизори, грозно тявкнув, прыгнула вперед, угодив в заросли черники.
- А пойдем… На охоту! Ведь наши родители охотятся… Так может и мы сможем? – с интересом взглянув на потягивающегося друга, серебристая сделала еще один прыжок вперед, гордясь собой и любуясь, как вокруг её аккуратных лапок обвиваются стебельки молодой черники с темными ягодками.
- Ну пойдем… - ответил волчонок таинственным тоном, прижав уши и рванув в лесную чащу, намереваясь побегать с Мизори наперегонки.
Юной же волчице ничего больше не оставалось, кроме как побежать следом за ним…
Пару лет спустя.   
Два юных волка лежали в густой траве в лесной опушке. Неподвижно, чуть слышно дыша, не моргая, они следили за небольшой бабочкой лимонно-желтого цвета, порхавшей над небольшим сиреневым цветочком на тонкой ножке. Взмах, еще взмах, посадка, медленный взмах, отрыв… Как просто. Нужно просто знать, когда бабочка что делает.
Вот она замахала крылышками чаще, сейчас взлетит. Амита, подгадав момент, сделал резкий прыжок вперед, поймав крылатый цветок передними лапами. Мизори, раздосадовано вздохнув, поднялась с земли и подошла к своему другу, теперь озадаченно следящему за тем, как бабочка трепыхалась в его лапах.
- Ну вот. Опять ты её поймал. – печальным тоном сказала она. – Почему тебе так везет?
- Мне не везет. – с гордостью ответил юный волк, разводя лапы в сторону и отпуская бабочку восвояси. – Я просто умею их ловить.
- Умеешь… а я нет. Меня отец даже на охоту не берет, говорит, что я еще слишком мала и не умею охотиться. А тебя родители берут. – волчица опустила аккуратную мордочку вниз и закрыла глаза.
- Да лааадно, все будет хорошо. – успокаивающим тоном произнес Амита, мягко пихнув взгрустнувшую Мизори боком. – Пойдем лучше побегаем… Сегодня такая хорошая погода!
Подпрыгнув на месте, Амита понесся вперед, туда, где кончался лес, и начинались заросли молоденьких березок.
Делая большие скачки вперед, рыжий все больше удалялся от хрупкой фигурки Мизори, бежавшей следом. Но юная волчица не была сильна в беге – хрупкие лапы часто подводили её, заставляя несчастную падать.
Пролетев, словно стрела, еще метров сто, Тэр остановился, склонив голову на бок и наблюдая за приближающейся серебристой тенью, изящно скользившей меж светло-коричневых стволов молодых березок. Легкая шерсть покачивалась от ненавязчивого ветерка, гулявшего по роще, небесно-голубые глаза горели желанием догнать несносного дружка и надавать ему лапой по лбу. Вот-вот, последние десять метров…
Резко оттолкнувшись от земли, Мизори буквально взмыла в воздух, однако, не вверх, как полагается птицам небесным, а вперед, как, наверно, полагается прыгающим волкам. Приземлившись на узкую, но крепкую спину Амита, дернувшегося от неожиданно свалившегося веса, волчица тихо захихикала.
- Догнала. – положив горячую лапу на голову волка, прошептала она ему на ухо.
- Угу. Догнала. – с легкой улыбкой констатировал факт Мит, уверенно стоящий на ногах и держащий на своей спине почти невесомую (как ему казалось) волчицу. – Ну что? Еще раз?
Мизори мягко соскользнула со спины друга.
- Еще раз… - с этими словами она рванула вперед, прижав аккуратные уши к шее и выпрямив пушистый хвост.
Спустя еще пару лет.
… Так приятно было порой сорвать несколько колокольчиков, подойти к ней, коснуться горячим боком её серебристой шерсти и подарить ей такой простой, но трогательный подарок…
… Или лежа в густой траве ненароком коснуться носом её чуть теплой шерсти, положить голову на её мягкий бок…
Амита и Мизори опять были вместе. Теперь они лежали на лесной опушке, наслаждаясь легким, едва моросившем, грибным дождичком.
Молодой волк думал о том, как бы признаться своей подруге в чувствах, ведь ухаживания – это лишь ухаживания. А мысли серебристой были заняты тем, как бы полегче отказать другу. Её отец, вожак стаи, уже все решил за свою дочь. Он сам выбрал ей пару, запретив ей заводить отношения с кем-либо еще, кем бы тот избранник ни был.
А Амита ничего не знал об этом. Он всегда находился в каком-то своем мире, дверцу в который знал лишь он и его серебристая подруга. Волк не слышал ничего о том, что у Мизори уже есть пара, не слышал ни о чем… Пусть он и был открыт для общения, но все-таки… Все-таки он был не таким. В стае у него не было врагов – все общались с ним вполне дружелюбно, даже не смотря на то, что он чистой воды грязнокровка. Ну, подумать только, сколько кровей намешано в нем – и лисья, и шакалья, и волчья…
Наконец отважившись, Амита чуть склонил голову в сторону, где лежала Мизори, изучающая взглядом своих прекрасных небесно-голубых глаз такой же нежно-голубой небосвод.
- Мизори… - начал было Амита, тут же вновь нерешительно замолкнувший. – Я давно хотел тебе сказать…
Волчица повернула аккуратную мордочку к нему, блеснув заинтересованным взглядом.
- Да?
- Миз… я… Я люблю тебя. – раскаивающимся тоном выдохнул Мит, жалобным взглядом изучая глаза серебристой.
- Любишь… Знаешь, я тоже, но… - во взгляде волчицы появилась глубокая печаль и растерянность. – Нам нельзя быть вместе. Мой отец… Он же вожак… Я не имею права не подчиняться его приказам… Он уже нашел мне пару.
Амита резко вскочил с места с самым воинственным видом, какой он только мог на себя напустить.
- Кто он, избранник твоего отца?
-Нет-нет! Ты что! Нельзя… - Мизори вскочила с земли и встала перед волком, загородив ему дорогу. – Я не могу сказать, кто он…
Амита грозно зарычал в ответ.
- Вечно вы от меня что-то прячете. Если вы ненавидите меня, то так и скажите сразу! Зачем вести эти темные игры за моей спиной?
- Мы… Это не мы… Это мой отец…
В кустах позади Аметароу что-то зашуршало, и низкий властный голос вожака стаи громко сказал:
- Я так и знал, что ты раскроешь этой грязнокровке всё… - вожак был разъярен, но его ярость умело сдерживалась внутри. – Да. Она любит, но не тебя, Аметароу, а другого. А ты… Ты лишь жалкая игрушка в её лапах.
На глазах Мизори показались кристальные слезы, и волчица, дабы скрыть их, опустила голову.
- Так… Так ты мне все это время врала… Пять лет мы с тобой общались, и… - в душе волка была самая настоящая буря. Одновременно хотелось и уйти, и наброситься на вожака, что значило скорейшую и мучительную смерть. А уйти… Хм, наверное, самый приемлемый вариант.
Резко крутанувшись на месте, Аметароу повернулся к отцу Мизори и, смерив его презрительным взглядом, рванул в сторону юга, исчезнув за считанные секунды в лесных зарослях.
Вожак же лишь громко рассмеялся, смотря на плачущую дочь.
- Ну вот и всё. От него мы избавились. Теперь он где-нибудь умрет и не будет мучить тебя своим присутствием. – вожак, как видно, торжествовал.
- Ты… Ты изверг. Самый настоящий изверг. – подняв небесно-голубые глаза, осыпанные кристальными слезами, тихо сказала Мизори и, не выдержав вида отца, убежала куда-то в глубь леса.
А вожак остался стоять, наблюдая за исчезающей меж деревьев серебристой тенью и торжествуя. Вожак был единственным в стае, кто не принимал Аметароу, пусть он и питал к его родителям некоторое уважение. Но сын их откровенно выводил его из себя. Выводил всем, что только можно представить – и манерами, и внешним видом, и своим поведением… Ну а теперь можно было вздохнуть свободно. Зная характер Амита, можно было со стопроцентной уверенностью предположить, что он уйдет куда угодно, но не вернется даже тогда, когда смерть придет к нему.
Белоснежный, постояв еще немного, с гордостью, присущей только вожакам, развернулся и исчез в лесу, направившись по своим каким-то делам…
А Амита бежал… Бежал, глотая горькие слезы обиды, еле сдерживая их, еле терпя тугой ком в горле, мешающий дышать. Плевать куда, главное – уйти подальше, не оставить следа, забыть и забыться.
Легкий грибной дождик, легко моросивший еще пять минут назад, превратился в чудовищную грозу. Белые молнии то и дело разбивали небо на осколки, а грозный гром железной волной шумел позади.
Прекрасная длинная шерсть Амита взмокла, прилипла к поджарому телу, потяжелела и потянула волка вниз, а тот, не поддавшись слабости, продолжал бежать, стараясь не сбрасывать скорости.
Вдали же показалась та самая небольшая деревушка. Мальчишки, радостно крича, прыгали по глубоким лужам, разбрасывая кристальные брызги на несколько метров вокруг, бабки в длинных объемных юбках горестно охая и ахая снимали вещи, развешанные на длинных веревках, складывали их в большие корзины, которые сразу же отдавались молоденьким девушкам, стоявшим рядом и таскающим эти самые корзины.
Старая лошадка с плугом, целенаправленно бродившая по полю под руководством бородатого деда, остановилась и опустила голову, начав что-то задумчиво пожевывать и размахивать длинным нестриженным хвостом, в шерсти которого запуталась целая куча репьев.
Волк же, вызвав кучу шума, пронесся по главной и единственной улочке деревни – широкой, изъезженной, мокрой, с глубокой колеей от старой и тоже единственной телеги. Разбивая лапами глубокие лужи, Амита несся вперед, позабыв про все вокруг. В голове его крутилась только одна мысль – умереть, умереть как можно скорее…
С такой мыслью в голове он не следил за дорогой – лапы сами огибали коряги и камни, об которые можно было бы запнуться, но могли ли лапы обогнуть небольшой сарай с распахнутой дверью, в котором, звучно шумя старыми ведрами, копался один из деревенских мальчишек?
Даже не останавливаясь, Амита буквально влетел в сарай, в темноте которого его лапы впервые подвели его – он споткнулся о старую лопату, бесхозно валяющуюся на земле, и, пролетев еще метра три, ударился лбом о не менее старый таз, стоящий у противоположной входу стены.
На этом сознание временно покинуло молодого волка, оставив его с перепуганным мальчишкой в темном сарае.
Конечно, на испуганный крик мальчика, тут же сбежалась вся деревня – пятнадцать человек. Три старейшины, пятеро мальчишек, включая стоящего в сарае и прикрывающего грудь дырявым ведром, старый дед, оставивший задумчивую лошадку на поле, три бабки и столько же девиц с корзинами. И все они смотрели на странного мокрого волка, лежавшего без сознания в куче сена и с тазом рядом со лбом. Никто не знал что делать.
После минутного молчания, один из старейшин предложил перетащить волка к кому-нибудь домой и положить его на печь – а вдруг божество какое? Вдруг, помилует неграмотную деревенщину да и уйдет с миром. Отлежится и уйдет.
Идея, конечно, была одобрена, вот только нести массивного волка было страшно. Даже прикасаться страшно было – а может нельзя бога трогать? Но, после споров, занявших еще пару минут, одна из бабок вышла вперед и, засучив рукава, подняла обморочного Амита, прошла три метра до входа и, разделив ношу с одной из девиц, очевидно, её внучкой, понесла несчастного волка к себе в избу. Остальные жители деревни проследовали следом за ними, внимательно следя за всеми их движениями и за волком.
Когда же бабка с девицей дошли до своей избы под внимательнейшим контролем остальных жителей деревни, они, как и следовало ожидать, привели общий план в исполнение – мокрого волка уложили на теплую печь и накрыли плотным одеялом.
Ну а поскольку было интересно, чем дело кончится, все остались у бабки дома.
Долго тянулось время. Час, два, три… Гроза за окном не утихала. Иногда даже казалось, что она лишь усиливалась. Кривые яблоньки в саду сдавленно качались под ураганными порывами ветра. Ярко-рыжие цветочки календулы, которыми была засыпана дикая клумба, теперь и вовсе не были видны, да и вообще могло показаться, что вся трава потеряла цвет, став темно-серой. Небеса же были словно из свинца, в некоторых местах блистая глубокой чернотой. Дождь тугими струями бил по стеклам, стараясь их разбить, ранил темные листья деревьев, сшибая и срывая их с ветвей. Кто-то из деревенских качал головой, даже не надеясь после такого дождя собрать хоть какой-нибудь урожай, кто-то неотрывно следил за вздымающимися от тяжелого дыхания боками волка, кто-то заворожено смотрел на пламя старенькой керосиновой лампы, стоящей на столе и освещающей большую комнату.
Мальчишки меж собой тихонько перешептывались, расспрашивали своего друга, оказавшегося в сарае тогда, когда туда влетел волк. Старейшины сидели на высоких стульях и смотрели на все вокруг, тщательно обдумывая дальнейшие действия деревни.
И в этот момент Аметароу очнулся. Открыв один глаз, он внимательно оглядел все вокруг. Осмотревшись и заключив, что вокруг нет ничего враждебного (А Амит был крайне умным волком. Людей он не боялся, хоть и не видел их и лишь слышал рассказы родителей), волк осторожно приподнялся, усевшись и изучая все вокруг жадным взглядом.
Деревенские же затаили дыхание. Волков они, кстати, тоже не видели. Вернее, не видели вживую, лишь на картинках в детском букваре, который был один на всю деревню. Волк же, теперь уже высохший, выглядел столь прекрасно, что даже мальчишки-хулиганы раскрыли рты от удивления.
Тэр, чуть склонив голову, заинтересованно разглядывал людей. Они же разглядывали его. После пары минут молчания и гляделок, волк, дружелюбно тявкнув, спрыгнул с печки и подошел к той бабке, которая его несла напару с девицей.
Душевная боль волка, как ни странно, затихла, освободив душу для дружелюбия и тепла, и именно поэтому Аметароу ткнулся влажным носом бабке в ладонь, беззвучно благодаря её за оказанную помощь. Один из мальчишек, более заинтересованный рассказом перепуганного друга, чем другие, осторожно протянул тонкую ручонку к пушистой рыжей гриве Амита. Легко же коснувшись её и не ощутив ничего опасного, мальчонка легонько провел рукой по узкой спине волка, заинтересованно осматривавшего того, кто его гладил.
Деревенские заулыбались. Ну, если бог-волк позволяет мальчишке-хулигану касаться его, значит, и к ним, простым людям, бог дружелюбен. И тут же на пушистую шерсть волка опустилось множество теплых рук, так мягко пахнущих хлебом, свежей травой, парным молоком и деревом. Конечно, всем до сих пор еще было немного страшно, но дружелюбная морда волка, которая, как казалось, даже улыбалась, внушала деревенским доверие.
Одна из девок, ахнув, поднялась со скамьи и прошла к темному углу избы. Недолго чем-то там пошумев, она вынесла оттуда небольшую миску, в которой плескалось белое, еще теплое молоко. Поставив миску перед волком, девица отошла в сторону и, ожидающе и моля сложив руки, посмотрела на Аметароу, который, принюхавшись к молоку, принялся жадно лакать предложенное лакомство. Вернее, лакомством это было лишь для волка, который с трудом вспоминал этот сладковатый вкус, узнанный еще в младенчестве.
Так, вобщем-то, и прошел вечер. Деревенские, не переставая удивляться, гладили волка, осматривали его. Мальчишки даже заводили игру с умным волком, который понимал их слова и жесты. Но наступила ночь. Старейшины ушли, не сказав ни слова; бабки, пожелав удачи, тоже удалились; мальчишки тоже убежали, пусть и ближе к полуночи, оставив с волком лишь ту бабку с девицей, перетащивших волка из сарая сюда, и заинтересованного мальчонку, который был сыном девицы.
К самой ночи гроза утихла. Небо оставалось все таким же темным и тяжелым, словно оно было свинцовым. Темная трава, прибитая дождем в земле, даже и не думала выпрямляться, оставаясь все такой же примятой и угнетенной. Кривые яблоньки теперь уже не так обильно зеленели – половина листьев валялась на земле вокруг, сбитая струями дождя. То же самое было и с еще маленькими зелененькими яблочками. Ветра не было. Такое странное затишье после бури казалось каким-то пугающим, вселяющим неподдельный страх и ожидание чего-то воистину великого, как бывает у маленьких детей во время грозы, когда им хочется стоять неподвижно и смотреть, как белые молнии делят небо на острые осколки, слышать, как эти осколки падают вниз, сопровождаемые металлическим гулом и тайно мечтать о том, чтобы найти хотя бы маленький осколочек плачущего неба.
Поскольку волк – животное свободное, бабка оставила входную дверь открытой. Ну, мало ли захочет лохматый гость выйти на улицу. Помимо этого рядом с печью для волка была постелено одеяло, на котором тот и уснул.
Мускулистые ноги до сих пор слабо болели – конечно, от такого бега любые мышцы болеть будут. Болело и сердце, но уже не так сильно.
Когда свет был погашен, Аметароу улегся на свое одеяло и, скрутившись уютным калачиком, начал размышлять обо всем, что сегодня произошло. А может, это была не любовь? Вдруг это была лишь легкая влюбленность, которую многие но ошибке принимают за чистейшую любовь?
Где-то вдали послышался вой. Низкий, тяжелый вой вожака, одновременно и торжествующий, радостный и гордый. Как захотелось в этот момент Амиту оказаться рядом и всыпать этому горе-вожаку по первое число… Но опасность смерти не давала этого сделать. Инстинкт самосохранения упорно не давал волку плюнуть на свою ничего не стоящую жизнь и пойти на битву с вожаком стаи.
Прижав уши, Тэр закрыл глаза и сам не заметил как уснул. Сначала, в бездне сна, он видел огромное золотистое поле, солнечный свет, деревушку вдалеке… А потом… Потом страх, буря, гроза, ливень, тьма и смерть. Но смерть обходила волка кругом, не трогала его своей острой косой, рубящей чужие жизни с непревзойденной легкостью.
В этом кошмаре и прошла вся ночь. Утром же, с первыми лучами солнца, волк проснулся и, потянувшись и поднявшись с одеяла, прошелся кругом по комнате, вновь изучая все вокруг. Старые рамки на бревенчатой стене, пожелтевшие снимки, разноцветные иконы в уголке, старая керосиновая лампа, посеревшая от старости кружевная скатерть, белые стенки теплой печи… Все это было так интересно и незнакомо волку.
Бабки и девицы дома уже не было. Амита не знал куда они пошли, но не сильно волновался по этому поводу. Дверь была все также открыта, но уходить не хотелось, поэтому Тэр, еще немного покружив по дому и увидев в темном углу лестницу, ведущую наверх, решил подняться и посмотреть, что там, наверху, есть. Ну, вобщем-то, там действительно кое-кто был.
В небольшой комнатке, дверь в которую была открыта, спал тот мальчонка, вчера первый погладивший волка. Осторожно пройдя до кровати, Амита, склонив голову, внимательно посмотрел на загорелое лицо дремлющего мальчишки и, взмахнув пушистым и совсем не волчьим хвостом, резво запрыгнул на кровать, отчего спящий моментально проснулся и аж подскочил от удивления. Увидев же рядом с собой волка, дружелюбно поглядывающего на него, мальчишка рассмеялся.
- Ты такой умный! – проводя рукой по мощной шее волка, радостно сказал мальчишка. – Я сейчас оденусь и мы пойдем… Гулять пойдем.
Мальчик, откинув одеяло, поднялся с кровати и наскоро оделся под строгим контролем рыжегривого волка.
- Пойдем. – мальчишка, поманив волка к себе, выскочил из комнатки, спустился по лестнице и, пройдя до открытой двери из избы, вышел на улицу. Волк же прошел следом за ним, остановившись лишь на крыльце и озадаченно поглядывая на все вокруг.
Рядом с избой, на небольшой скамье, уже сидели два других парнишки и о чем-то увлеченно говорили. Увидев своего друга и волка рядом с ним, они, радостно поприветствовав обоих, куда-то убежали, поманив волка и его недавно проснувшегося друга за собой…
Так началась новая стадия жизни Аметароу. Теперь у него были друзья, дом, постоянные развлечения и еда. Вобщем-то, волк был даже несколько рад тому, что произошло. Воспоминания о серебристой волчице уже почти стерлись в его памяти, а та влюбленность, ошибочно принятая за любовь, была и подавно позабыта.
Шли месяцы. Вот, маленькие зелененькие яблочки, чудом уцелевшие после той бури, налились, покраснели, напыжились, выставляют напоказ свои румяные бока. Вот, листва осыпалась с деревьев. Вот, стало холодно и выпал первый снег, легший на еще слабо-зеленоватую траву. А вот и настоящий снегопад. Объемные хлопья, казалось, покрыли все. Даже небо было из этих хлопьев – белое, чистое и ни единого облачка, ни единой тучки.
Тогда-то и появились в деревне странные люди.
Рано утром, в морозное зимнее утро, к дому главного старейшины подъехало нечто странное, отдаленно, очень отдаленно напоминающее телегу. Оно загадочно блестело своими черными боками, фыркало, как заправская лошадь, звенело и плохо пахло. Из этого нечто появились два странных человека. Они не были похожи на деревенских, хоть тоже являлись людьми. От них пахло железом и еще чем-то странным. Горьким и противным. И разговаривали они тоже по- другому. В голосах их не было той милой сердцу мягкости – они были жестки и резали чуткий слух волка, лежавшего как раз на крыльце старейшины в момент приезда этих странных людей.
Странные прошли внутрь дома, а волк, как ему и положено, остался снаружи, но желание полежать уже куда-то улетучилось. И Амита, поднявшись, подошел к той странной телеге, уже не фырчавшей и не звеневшей, но продолжающей жгуче вонять.
Намотав круга три вокруг непонятного нечто и поняв, что оно нападать вовсе не собирается и, скорее всего, оно не живое, волк успокоился и отошел в сторону, смотря на заснеженную дорогу, по которой шли еще два старейшины в сопровождении пары мальчишек.
Мальчики, увидев черную штуку, удивленно раскрыли рты и начали восхищенно переговариваться меж собой, а старейшины, пройдя мимо нее, казалось, совсем не обратили на неё внимания. Амита же, подбежав к мальчишкам, прислушался к их разговору.
- Да это же машина! – негромко, но восторженно сказал один. – Настоящая!
- Ваау… а я думал, что мы их не увидим… Богатые, оказывается, военные к нам приехали.
Военные, значит… Машина…
Вон та черная штука – машина, те люди – военные. Наверное, это специальные люди, а машина – это специальная телега.
Волк был прав в своих мыслях, и, правильно все себе представив, он запомнил эту важную для его жизни вещь. Вернее, пока что она не важна.
Но Амита уже тогда чувствовал неприязнь и к машине, и к военным. Они, с легкой руки матери-природы, одним своим присутствием бесили волка и тот, дабы успокоиться, вновь улегся на крыльцо дома старейшины. Разговор, шедший в доме, конечно же, был слышен волку, но тот и не думал вникать в его суть – зачем?
Когда же военные вышли, он лишь тихо зарычал, желая, чтобы эти странные люди, именуемые военными, смылись. Ну да, как и следовало ожидать, через несколько мгновений они и правда уехали, оставив в воздухе горький запах машины. Старейшины же лишь смотрели вслед исчезающей вдали черной точке и грустно переглядывались…
На деревенском собрании старейшины рассказали всем суть разговора с военными. Здесь и чуть северней обнаружены огромные залежи драгоценных камней. А помимо этого государству (что еще за штука? – подумал в этот момент Амита) не нравится то, что столько места занято бесхозным лесом на севере и полузаброшенной деревушкой чуть южнее. На мечте всего этого через десяток лет будет построен громадный город, как говорится в планах военных.
Конечно, деревенские были против, но что они, пятнадцать человек, могут сделать против сотен военных?
Военные, кстати, были посланы сюда не по ошибке и не по нелепой случайности. Город, который предполагалось здесь строить, должен стать помимо центра добычи драгоценных камней, еще и военным центром. Здесь будут и базы, и военные части, и дома для служащих… И этим самым служащим предстояло строить дома самим себе и, естественно, зачищать территорию, то есть убивать всех лесных зверей и рубить лес.
Деревенщину решили просто вывезти куда-нибудь. И для этого самого вывоза завтра должна приехать машина.
Деревенским не хотелось уезжать. Веками здесь жили их предки, годами они по крупицам строили свои хозяйства, а тут… Уезжать, дома под снос… Столько воспоминаний, и все – в пепел.
Но слезами и криками горю не поможешь, поэтому деревенские лишь молча разошлись по домам, где они почти всю ночь напролет собирали самые нужные вещи, ведь машина будет только одна.
Амита лишь заинтересованно следил за всеми этими сборами, перебегая из дома в дом, из избы в избу, из сарая в сарай.
Утром же, когда нежно-алые лучи рассвета только-только пробились сквозь тучи, приехала та самая машина, которую все так не хотели видеть. Вместе с ней приехали и трое военных – один сидел внутри, и двое снаружи с ружьями наперевес. О ружьях Амита тоже узнал от деревенских, которые, завидев машину, начали обсуждать все, что с ней было связано.
Машина, кстати, оказалась совсем не такой, как та, которую волк видел вчера. Эта была больше, воняла сильнее, шумела громче и просто выглядела иначе.
Деревенские со своими скудными пожитками по очереди залезли в так называемый кузов, больше похожий на коробку на спине машины (слово «кузов» Тэр также почерпнул из разговоров военных и деревенских). А волк… Волк стоял рядом и внимательно следил за всем.
Военные, приняв Амита за собаку, попытались было засунуть его в кузов, но он, перепуганный фырчанием машины и гулом ветра в тенте, натянутом на кузов, никак не давался им в руки, крутился и даже кусался. Когда же военным это осточертело, они просто застегнули на шее волка наручники, соединяющая браслеты цепь которых была несколько длинней, чем на обычных наручниках, и втащили сопротивляющегося Аметароу под тент.
Дорога в город, находившийся севернее леса, проходила как раз по центру территории волчьей стаи, но стаю это не сильно беспокоило потому, что по дороге лишь пару раз в год проезжал дедуля на дряхлой лошаденке.
А теперь… По краям полузаросшей дороги стояли военные с ружьями наперевес. Одни просто смотрели вглубь зарослей, другие целились, а третьи и вовсе переговаривались меж собой о каком-то «дурацком плане».
Амита, до сих пор вздрагивающий от подскакиваний машины на кочках, лежал в конце кузова, откуда он наблюдал за дорогой и всем вокруг.
Было раннее утро. Лес еще только просыпался под несмелым натиском рыжеватых солнечных лучей, вяло кидающихся на темные ветви вековых сосен. Птицы молчали, лишь где-то вдалеке мерно стучал дятел. Умиротворение, царившее в лесу, и однообразие пейзажей постепенно успыляло волка, и тот, закрыв глаза, задремал.
Но испуганная дрема длилась недолго – буквально через пару минут Аметароу вскочил. Причиной такого столь резкого подъема был волчий лай, разносившийся по лесу. Пока сонный волк оглядывался по сторонам и выглядывал из-под тента, натянутого над кузовом, лай приблизился и, в тот момент, когда Тэр наконец справился с дремой, прямо перед его носом, то есть позади машины, пробежал огромный белоснежный волк, успевший повернуться и увидеть ярко-рыжую морду Амита. С резким рыком белоснежный остановился, а солдаты, стоявшие метрах в десяти, тут же сорвались со своих мест, отвлеклись от разговоров и взяли волка на мушку.
Невадо (а это был именно он, легендарный белоснежный волк, славящийся своей силой и управляющий северной волчьей стаей и всем этим лесом), быстрым взглядом окинув солдат, повернулся к Амиту, который, вспомнив давние обиды, оскалился и приготовился прыгать из кузова.
- Так вот где ты, рыжий… - сквозь зубы прорычал белоснежный. – А я думал, что ты сдох.
- Ни за что. – спокойным тоном(хоть и сквозь оскал) ответил на такой скрытый вызов Амита.
Солдаты же стояли разинув рты, как, вобщем, и деревенские. Они слышали разговор двух волков и прекрасно его понимали.
- Что? К людишкам перешел? Какой же ты после этого волк… - издевательским тоном процедил Невадо, отворачиваясь и как бы готовясь уйти. – Ты жалкая шавка, а не волк.
Амита, с детства вспыльчивый, соскочил с кузова, бесшумно приземлившись прямо за спиной белоснежного.
- А ты не лучше меня. Подставляешь всех, кто не прислуживает тебе, обманываешь всех вокруг, ломаешь чужие судьбы… - еще более издевательским тоном прошипел Мит, обходя белоснежного с левого бока. – Может, тебе стоит сдохнуть?
Аметароу уже сам не понимал, что говорит. Казалось, какие-то потусторонние силы завладели его телом и действовали от его лица, и волк, оставаясь в полном сознании, был самой настоящей марионеткой в чьих-то руках.
Резко зарычав, он резко набросился на белоснежного, ошарашенного его словами, и, вцепившись в его мощную шею, сжал зубы что было силы, и буквально тут же на сероватый лесной снег полилась алая кровь вожака, даже не успевшего ничего понять. Но рана его была неглубока, и он, опомнившись, резко прыгнул впреде, отчего рыжий потерял опору и вынужден был отпусть шею Невадо.
- Ах вот ты какой… - замутненный кровью взгляд вожака не мог разглядеть странностей, произошедших с Аметароу. – Нападать вздумал…
Белоснежный ринулся вперед, на скалящегося Мита, который, в свою очередь, набросился на него и повалил его на землю. Вожак, ощутив холодный снег спиной, попытался было подняться, но мощные лапы Мита уверенно сдерживали порывы злости Невадо.
И тут только вожак смог заметить то, что глаза Амита светились ярким золотистым светом, а вокруг него самого появилось что-то вроде туманного облака серовато-рыжего цвета. Белоснежный, мотнув головой и вновь попытавшийся выбраться из цепких лап Тэра, смог лишь сдавленно что-то прорычать.
- Так… ты… - попытался он было что-то сказать. – Ты… Дух… А… Почему не я? Ты же всегда приходил ко мне… Я же вожак…
- Ты ни на что не годный вожак. Зазнавшийся, эгоистичный, не считающийся с чужим мнением, недостойный… - сквозь зубы проговорила Аметароу, вернее, то, что завладело им и говорило теперь через него. – Ты даже не достоин нормальной смерти.
Амита перевел взгляд на одного из солдат, который, разинув рот, испуганно дрожал, отчаянно пытаясь прицелиться хотя бы в одного из волков.
На кончике дула ружья сверкнул желтоватый огонек, раздался хлопок выстрела… Перепуганный солдат упал в сугроб, отбросив ружье в сторону.
А на выпирающей груди Невадо уже расцветала кровавая роза раны.
- Умри, как чумная шавка. – издевательским тоном прорычал Амита, отходя от Невадо, жить которому осталось не больше десяти секунд.
А дальше…
Амита, все еще пытаясь справиться с тем чужеродным и захватившем его разум и тело, рванул вперед, пролетев мимо машины, мимо солдат, мимо остальной волчьей стаи, сбежавшейся на рык и выстрел. Пролетел он и мимо Мизори, случайно коснувшись её серебристого бока. Действительно случайно – перед глазами его была сплошная темнота, будто бы кто-то одел на его глаза повязку. Да еще и жгучий страх качался спины.
Аметароу не заметил этого прикосновения, а Мизори… Она-то любила его по-настоящему и с парой, которую ей выбрал отец, она счастлива не была.
Серебристая, чуть качнувшись от легкого толчка в бок, резко развернулась в сторону убегавшего Амита, но… Он всегда бегал быстро. Даже слишком быстро. И через пару секунд его рыжая спина скрылась в глубине леса.
А волчица всё стояла и смотрела ему вслед, и, как казалось лишь одной ей, она все еще видела его.
Что было дальше – рассказывать, думаю, не интересно.
Должность вожака перешла Мизори, так как свою пару она отвергла.
Солдаты, увидевшие все это действо с говорящими волками и лесными духами, передали своему начальству, что сюда лучше не лезть. Начальство, очевидно, под воздействием всё тех же лесных духов, согласилось с мнением подчиненных.
Деревенские вернулись к себе и продолжили свою сельскую жизнь.
А Аметароу, в своем беге все-таки пришедший в себя, стал странником. Долго еще он бродил по всему свету, иногда вновь сталкиваясь с тем духом, который, кстати, являлся покровителем волков северного леса. После пары таких случаев, Амита научился контролировать и его, и себя в случаях, когда дух брал верх над его собственным я, и даже заключил с добрым божеством небольшой контракт, в котором говорилось о том, что дух будет помогать волку в сложных ситуациях, а Мит не будет сопротивляться тогда, когда божеству понадобится волчье тело.
Пространствовав полтора года, полу-волко-лисо-шакал, полу-демон, как называли это люди и всяческие существа, попал сюда. И кто знает – может, он станется здесь?...

8. Необычные способности (если есть. Ничего не забудьте!)
Из необычных способностей только невероятная сила и выносливость, присущие как Амиту, так и духу, который живет в нем.

9. Есть ли еще персонажи?
Неа.

10. Связь с вами.
Аська, мыло - все в личке спрашивайте.

11. Статус
Was it a dream?

Принимается без обсуждений!