Зел, пожалуй, мог бы ответить, что дурацкие шутки Грин на тему каннибализма, который по ее мнению имеет какое-то отношение к нему, Зелу, его достали, если бы мог.
Но он не мог говорить в принципе. Все тело свело судорогой, и единственное, что оставалось химере, это внимательно рассматривать слегка закопченный потолок кухни сквозь мутную пелену боли, и пережидать, пока приступ кончится, и он снова сможет в полной мере владеть собственным телом.
Вид у него был соответствующий - устремленный вверх какой-то болезненный взгляд, сжатые в кулаки руки слегка дрожат, дыхание прерывистое, неглубокое, словно что-то сжимает ему легкие. Ну и, конечно, люди редко по собственной воле сидят в довольно неудобной позе, вжимаясь в стену всем телом и упираясь в нее же затылком.

- Если судить по тому, как я ощущаю время... - пантера скосила взгляд на продрогшую около очага Армату. -... то секунды три максимум. Хотя, в принципе, вы вполне могли уместиться в нескольких получасах.
Нежить зевнула, предоставляя рассмотреть зацепеневшему котенку пару рядов острых зубов, а если очень постараться, и гланды далеко внутри вместе с аппендиксом, сердцем и пррочей внутренней дрянью...
- Кстати, а обед у вас как, скоро? - Обыденным тоном этак слегка намекнула Гринни, сползя со стула на пол.

Когда Зелу уже вкнонец осточертел потолк - к боли он уже постепенно привыкал, все-таки всю свою жизнь он преимущественно терпел всякие разные недоубства, иногда получал опасные ранения и всякое в том же духе, а вот к парализации привыкнуть как-то не успел; и именно это, в общем-то, его и пугало - это да еще и абсолютно беспричинный приступ - так вот, когда Зелу уже вконец осточертел потолок, он вдруг почувствовал, что, в принципе, может шевелиться. С трудом, правда, потому что сильно больно, но может.
Сначала он осторожно сморгнул, а затем медленно-медленно принял более-менее сидячее естественное положение. В общем-то, все было не так уж плохо. Во всяком случае, Зелгадисс был твердо уверен, что может сидеть молча... заслуги его в этом. правда, было немного, поскольку горло просто-напросто свело спазмом и выдавить хоть звук было проблематично, но все-таки факт оставался фактом - боль потихоньку отступала.
Затем химера осторожно попытался откашляться, дабы вернуть себе голос хоть частично, тут же скривился, решил более таких попыток не предпринимать, и молча схватил котенка за шиворот. Тот вяло протестовал и рвался к Грин, но Зел держал крепко.

Брови Арматы поползли наверх. - Не могу с вами согласиться, Грин. Мы продрогли, как две собаки, простите за выражение. Давно не было такого дождя... "Впрочем, для вас, нечистей, такая погода вполне может быть хорошей!" - добавила девушка про себя. - Я надеюсь, что к утру этот ужас прекратится... хотя и в нем есть что-то прекрасное...

Армата задумалась. То, что говорила Грин было... прекрасно. Да, именно прекрасно. Это было похоже на то, что думала Армата - только девушка не понимала этого. "Это одно и то же. Просто я думаю образами, а Грин - словами!" - поняла Армата. - Да, Грин, мне кажется, я вас понимаю. Я сама так думаю, как это ни странно. Теперь, когда я обогрелась и отдохнула, когда дождь не может меня достать... Я понимаю вас!

Армата снова задумалась. - А ведь вы правы, Грин... Ваша философия очень близка к моей... Да, у меня тоже есть философия, она есть у каждого. Каждый человек, каждое существо на свете - философ. Вот этот котенок у Зелгадисса в руках - тоже философ, хотя он этого не понимает. Девушка улыбнулась и продолжила. - Все живое - философствует. Мне кажется, даже вон тот паук в углу размышляет о смысле жизни.

- Мне кажется, те, кто так считает, неправы. Вы - ипьлек, а я человек, но мы говорим на равных, об одном и том же, и нам все равно, кто что думает о людях и об ипьлеках! Я непонятно сказала? - сбилась Армата. - Я имела в виду... впрочем, если мы с вами друг друга поняли, то вы поняли и то, что я сейчас сказала.

Вид у Зела был довольно мрачный. Ну, во-первых, ему было не слишком хорошо, хотя приступ уже кончился, но тело все еще болело и плохо слушалось, а горло, кажется, до сих пор не отпустило, а во-вторых, рассуждения Арматы он считал довольно... Эээ, глупыми?.. Банальными?.. Неправильными?..
Зел вообще к рассуждениям на тему наличия философии у пауков склонен не был. Более того, он был реалистом (нет, он был и романтиком в какой-то степени, но никак не на такую тему) и справедливо полагал, что паукам все равно. Единственное что их интересует - это наличие мух в сети.
А, еще он был пессемистом. Именно потому он полагал, что большинству людей, не говоря уже о других, менее разумных существах, все так же все равно на смысл жизни, равно как на философские рассуждения, и единственное, что интересует их - это все те же материальные потребности. Деньги, жилье, объекты для размножения.
Примерно так он и ответил.
- Паук в том углу ни о чем не размышляет, поскольку у него наличиствуют только нервные узлы, - хрипло, все еще сдавленным голосом сказал он, с трудом поднимая голову. Зрачки у него почему-то были разного размера. - Кроме того, термин "философия" подразумевает собой одну из форм человеческой деятельности, особый способ познания, так что ваши рассуждения неверны в корне. А поскольку большинство людей не имеет интеллекта, развитого более, чем у Ренора, можно считать, философствует лишь очень небольшой процент человеческих особей.
В общем, Грейвордс был как всегда категоричен и неэтичен, причем несмотря на трудности с голосовыми связками и переодическую пропажу голоса, ему удалось сохранить свю любимую безразлично-поучающую интонацию воспитателя детского садика, что окончательно доказало нежелание химеры рассуждать с Арматой и Грин на сию животрепещущую тему.

- А я что говорю? Есть, спать, размножаться, жить.... - Еще раз зевнула пантера и подавилась зевком. М-дэ... в конечном итоге, чем отличается она от паука? Ух-х... они с ним даже кушают одиноково. Мгм-м.... куууууушааааать.
- Кстати, о еде... Ваши слуги так и будут нас разглядывать аки зверей. запертых в этих странных коробках? - С интересом вопросила ипьлек, кивая на две размазанные по стеклу окна две красные рожи ребятни, во все глаза глядящие то на хищницу, то на каменного Зела. О, у детей всегда отличное зрение, уж поверьте, кто бы вы ни были - если они захотят, увидят все что им нужно и даже более...

- Вы подменяете понятие "философия", - устало буркнул Зел, вновь бессильно уронив голову на грудь и начиная рассматривать гладкий пол. Спорить ему надоело, да и вообще с самого начала не хотелось.
Сидеть, кстати, на холодному полу кухни он тоже большого желания не изъявлял, и вполне солидарен был с Арматой, что неплохо было бы пойти в какое-нибудь более уютное место. Еще было бы просто прекрасно, чтобы окна там были повыше... Над уровнем пола, всмысле...
Зел попытался поднять голову и смерить детей своим фирменным убийственным взглядом, от которого окружающие тут же старались как можно меньше раздражать химеру и даже больше не смотрели на него дикими глазами и не называли монстром, однако, если первое ему более-менее удалось, то вторая часть плана с треском провалилась. Сегодня взгляд Зела на убийственный не тянул вообще - только на очень замучанный.
Он вновь опустил глаза, вдруг задумавшись, что сейчас ему придется вставать - а судя по ощущением, без посторонней помощи он это сделать вряд ли смог, тем более, что сама Армата на эту помощь никак не тянула.

Армата непонимающе уставилась на Грин. - Что-то не так? С кем? С вами или со мной, или с... Зелгадисс! Девушка подбежала к химере. - С вами все в порядке? "Дура, не видишь, что не все?" Армата чуть не застонала от безысходности. Помочь Зелгадиссу обычный доктор вряд ли мог, да и не было его в Эррионе, как вы помните по происшествию с Мишелем... Мишель? Вот кто точно нашел бы выход, только где Мишель? "Ну почему со всеми моими гостями что-то случается?"